Из развитого в дикий нелепые ШАГИ. Книга вторая - Анатолий Зарецкий

– Это обыск? – спросил его, – На каком основании?

– Что вы… Вы можете ничего не показывать… Но не советую.

– Пожалуйста, – открыл я папку и показал содержимое.

– Спасибо, – сказал охранник и вышел из комнаты. Раздался характерный щелчок замка. Я подошел к двери. Она, разумеется, была заперта.

«Попался… Типичная КПЗ», – мысленно рассмеялся я…

Меня продержали в банковской КПЗ часа три. Наконец щелкнул замок, и дверь открылась.

– Вы свободны, Анатолий Афанасьевич. Но выйти сможете, когда переговорите с господином Мерзликиным. Он вас ждет, – сообщил охранник.

За три часа «отсидки» решил, что бессмысленно испытывать судьбу, а главное ставить под удар ни в чем не повинных людей. Понимая, что за мной могут следить, вспомнил детские навыки отрыва от слежки. Помогло хорошее знание лабиринтов уникального здания «Уникомбанка». Сразу же вспомнил расположение непросматриваемых «карманов» его лоджий-переходов.

В одном из «карманов» обнаружил испуганную Любовь Николаевну. Она сунула мне документ и мгновенно исчезла. Тут же бросился к помощнице Пашвыкина.

– Знаете, пожалуй, этот документ мне ни к чему. Вычеркните меня из вашего журнала, – попросил, возвращая документ.

– Спасибо, – благодарно посмотрела она, не сказав больше ни слова.

Я же, уже не скрываясь, направился к Мерзликину.

– Вы хотели меня видеть? – спросил его.

– Где гарантия, Анатолий Афанасьевич?

– У исполнителя.

– Не может быть, – удивился он.

Я пожал плечами. Мерзликин тут же позвонил. Выслушав ответ, улыбнулся:

– Спасибо, Анатолий Афанасьевич. Вы все правильно сделали. До свидания, – протянул он руку.

Из банка вышел беспрепятственно.

Глава 27. Медвежья услуга

Сразу же поехал в офис. Там царила паника.

– Ты где был? – спросила Светлана, – Тут тебе куча факсов на английском языке. Сергей Львович рвет и мечет, куда ты делся, – проинформировала она…

– Анатолий Афанасьевич, вы хотя бы изредка сообщайте, где находитесь. А то мы тут с ног сбились, – сходу налетел взволнованный Коробкин.

– Арестовали меня, Сергей Львович. Три часа просидел в КПЗ банка, – огорошил его и рассказал о своих банковских приключениях.

– Ну, вы герой, Анатолий Афанасьевич! Такое дело провернули… Вам надо мобильный купить. Хоть сообщили бы, где вас искать.

– Не уверен, что из той комнаты можно дозвониться. Она наверняка не только звукоизолирована, но и непрозрачна для радиоволн.

– Пожалуй, так, – согласился Коробкин, – Ну что, теперь надо срочно активизироваться… Пожалуй, можно и к строительству приступать, Анатолий Афанасьевич. Как думаете?

– Да Пискунов уже активизировался, целый источник отрыл. Чуть завод ни утопил, – и я рассказал ему об инициативе кума и ее последствиях.

– Ну, Пискунов, – возмутился Коробкин, – Мне его медвежьи услуги уже поперек горла… Надо к нему контролеров приставить… На следующей неделе привезу своего братца. Вы его подучите, Анатолий Афанасьевич, и мы его прямо в Порохово и поселим. Будут свои глаза и уши, – предложил Коробкин. Я, разумеется, согласился.

Пока разговаривали, Марина перевела документы, и мы с удовольствием прочли поздравления Пельмана и Чендерелли.

Вернувшись от Коробкина, позвонил Айдакову и сообщил нашу новость. Порадовались вместе…

Вечером позвонил Пискунов:

– Анатолий, мы ручей перекрыли. Теперь вода натекает, но понемногу. Откачиваем слабеньким насосом два раза в сутки. Петросян говорит и эту перекроем, – сообщил он.

– Вова, гони ты этого Петросяна. Пока ни подпишем договор, нечего ему там делать, – приказал куму…

С утра отправился в имущественный комитет, где получил, наконец, гигантский перечень имущества области, не состоявшего в залоге.

С неприятным чувством опасности вошел в здание «Уникомбанка», казавшееся теперь комфортабельной тюрьмой. Мысленно улыбнулся: «Выйду ли сегодня отсюда?»

Зашел к Волошину:

– Что за переполох вы вчера устроили, Анатолий Афанасьевич? – спросил тот.

– Ну, положим, не я, а ваши исполнители. Выдали на руки банковскую гарантию… Вышел от них, а тут что-то желудок прихватило… Пришел в себя, отнес документ, а они, оказывается, уже Мерзликину доложили. Тот и устроил переполох… Пришлось зайти, успокоить.

– Вы и у Мерзликина были? Что он сказал?

– Поблагодарил и все. А что они так переполошились, Игорь Григорьевич?

– А как же, Анатолий Афанасьевич. Гарантия это ценная бумага. Ее можно легко продать… Вполне могли бы сразу стать богатым человеком.

– А потом в тюрьму, – добавил я, и мы понимающе рассмеялись…

Чуть позже подозвала Любовь Николаевна:

– Ну, Анатолий Афанасьевич, вчера натерпелась страха… Вы едва ушли, смотрю, охранники забегали. Вижу, вас не выпустили из банка. Ну, думаю, влипла… Сунула документ за пожарный щит, и на рабочее место. А охрана тут как тут. Спрашивают, был у вас Зарецкий. Сказали, нет. Покрутились, ушли. Ну, а потом я часа два дежурила, где мы встретились… Я так и подумала, что вы захотите документ вернуть, – рассказала она, и мы весело рассмеялись…

Вместе с Волошиным зашли к Мерзликину. Они долго изучали объемистый перечень. Кончилось тем, что Мерзликин поручил Волошину сделать ксерокопию и представить предложения по залогу.

– Что там представлять, – ворчал Волошин, – Остались одни хлебозаводы и хладокомбинаты. А эти объекты администрация никогда в залог не даст. Вот вам и представление, Анатолий Афанасьевич.

Через неделю объявился Пискунов:

– Ну, что там, в имущественном комитете?

– Да никак с залогом не определятся, – ответил ему.

– Говорил, надо давать! – взвился кум, – Поехали, – решительно двинулся он к выходу.

– Далеко собрался? – спросил его.

– В имущественный комитет, – ответил он.

– Да туда добираться часа полтора. Как раз в обед попадем, – предупредил его.

– Я на машине. Минут за пятнадцать доедем. Заодно посмотришь мою машину.

– Видел я твой драндулет.

– Это другая. Отобрал, наконец, у председателя правления. Пусть теперь на моей поездит. Не барин… Черная «Волжанка», – похвалился кум.

– Ну, Вова, ты теперь правительственный гусь.

– А то, – гордо усмехнулся довольный кум…

Взвизгнули тормоза, и мы остановились у пункта обмена валюты.

– Деньги давай, – протянул руку кум.

– Какие деньги? – спросил его.

– На подарок. Разменять надо.

– Сам разменяю, – вышел я из машины и направился к «обменнику».

– Значит, не доверяешь? – спросил поспешивший за мной кум.

– А ты? Что в машине не сидится? – ответил ему.

– Вот чудак. Я, чтоб тебя не ограбили. Охрана, – заулыбался он.

Мы разменяли доллары и поехали дальше.

– Стой! – остановил он водителя у ювелирного магазина, – Со мной пойдешь, или здесь посидишь? – спросил он.

– Иди уж ты со мной, охранник, – пригласил его, – Или надсмотрщик, – добавил после паузы и тут же поймал недоброжелательный взгляд «партнера»…

– Вот, шикарный гарнитур, – показал Пискунов, – Как раз на всю сумму. Покупай.

– Вова, что у тебя со вкусом?

– Какой такой вкус? Это золото. Оно все вкусное. Особенно на халяву. Покупай, не морочь голову. Я буду вручать. Зато сегодня же все проблемы решим, – уговаривал он.

Махнув рукой, купил какие-то нелепые побрякушки. Взял копию чека.

– А это еще зачем? – недовольно спросил кум.

– Для отчета, Вова, для отчета… И у тебя чтоб на любую трату впредь была бумажка, иначе не оплачу. Хватит с нас партизанщины, – приказал ему.

Кум промолчал…

– Давай игрушку. Пойду, вручу, – сходу ринулся он в бой.

Минут через пять Пискунов выскочил из кабинета, красный как рак.

Следом за ним выглянула председатель комитета:

– Анатолий Афанасьевич, зайдите, – пригласила она. Я зашел, – Это вы прислали того типа с бирюльками? – сердито спросила она.

– Нет. Это его инициатива.

– Пусть он больше мне на глаза не показывается, этот ваш холуй… Неужели я дала вам повод, чтобы предлагать взятку?.. В следующий раз вызову охрану, и сдам в милицию… Идите, Анатолий Афанасьевич. Я очень огорчена, – не поверила она.

Я вышел:

– Пошли, взяткодатель, – пригласил кума, – Сдавай подотчетную вещицу, – протянул я руку.

– А я все оставил на столе, – спокойно пояснил кум, – Ты что, Толик, не понял?.. Да эта «честная» дама с тобой целый спектакль разыграла… Высунулась из кабинета, чтоб проверить, не ждут ли в приемной, чтоб взять с поличным… А потом на всякий случай на прослушку поработала – тебя отчитала… Сейчас любуется подарком, сволочь… Нет, чтоб спасибо сказать человеку и сделать ему доброе дело, какое просит… Отлаяла, как собаку… Вот и делай после этого добро людям, – недовольно проворчал он.